4. г. изд. май 1999
Юрий Волчок
АРХИТЕКТОНИКА
ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТИ
(возможности проектной интерпретации)
История в логике интертекстуального подхода - менее всего интересуется хронологической последовательностью событий. Значительно важнее их совокупность, единовременно, как правило, переживаемая нами. Здесь отдаленное и недавнее прошлое, а порой - и будущее сосуществуют каким-то образом в жизни каждого из нас. Всякий текст, город или его самоценный фрагмент создают свое индивидуальное "интертекстуальное пространство", по-своему его организуя.
Именно организация "личного", индивидуального интертекстуального пространства фрагментов городской структуры, устройство их и интересует нас здесь в первую очередь. Понятие "устройство" - локализует возможности архитектонического мышления и деятельности применительно к этому разговору.
Город - наиболее емкий, на мой взгляд, объект интертекстуального осмысления. Сосуществование его структурных элементов с историей и культурой много сложнее и богаче смысловыми оттенками нежели результаты любого другого вида профессионального творчества.
Но все ведущие авторы этого направления в гуманитарной науке; в частности, Ж.Делез, М.Дюфрен, Ю.Кристева и другие - к проблемам архитектуры и города с этой точки зрения интереса практически не проявляют. В какой-то мере возможно только Ж.Деррида, которого науковедческая традиция, активно складывающаяся в этом научном сообществе, в наши дни, причисляет его и к своему направлению, а не только деконструктивизму, где его лидерство никем не оспаривается.
Об интертекстуальности в кино в первой половине девяностых годов писал известный теперь российский культуролог Михаил Ямпольский, ныне живущий и успешно работающий в Нью-Йорке.
И, наконец, нельзя не сказать о 9-ом по счету международном конкурсе проводимым Международным Центром Дизайна в Осака. Этот конкурс, равно как и все предыдущие, организованные этим Центром - конкурс на понятие, а не на объект. 9-ый конкурс посвящен понятию "интертекстуальность". По японски - "аму".
Среди номинаций конкурсной программы есть и отдельный раздел (раздел "Д"), в котором собираются архитектурные и градостроительные проекты. Этот конкурс, как всегда привлек к себе внимание. Более 1000 работ со всего мира было подано на первый тур конкурса, который завершился в марте этого года. Второй тур продолжается сейчас и сроки подачи проектов - в июне. Осенью будет организована итоговая выставка победителей.
В чем видятся основные проблемы полноценного включения истории в структуру городской среды и в собственно архитектурный контекст?
В Москве, а начиная разговор об интертекстуальности в архитектуре, более широкие обобщения явно преждевременны и противопоказаны, поскольку в этом случае история окажется чрезмерно условной, усредненной, обезличенной, обсуждение этой проблемы особенно интересно. Почему?.
Основные проблемы архитектуры в нашем городе, на мой взгляд, предопределены тем, что ее привычно принято определять как искусство пространственное. Но живет она (архитектура) не в безвоздушном пространстве, а в городе и во времени: поэтому архитектура в равной мере - искусство и временн(е. И все качественно-новое, в городе возникающее, - суть результат поисков пространственно-временных образов для конкретного места строительства наиболее уместных и ему адекватных.
На сегодня в Москве сложилось (нигде не зафиксированное, но как бы всеми признаваемое или точнее - подразумеваемое) "общее правило": реконструктивное мышление применительно к историческому центру города - "по определению" ретроспективно. Ретроспективное сознание приравнено к историческому. Этому есть достаточно много и вполне веских оснований, вытекающих из реалий истории нашей страны последнего столетия. В первую очередь, как психологическая реакция на них. Но в тоже время историческое миропонимание (пространствопонимание по П.Флоренскому) особенно в контексте Новейшей истории, которому и принадлежит сегодняшний опыт градорегулирования, проявляется в полной мере через выявление подлинной взаимосвязи всегда ключевых для профессионального архитектурного творчества понятий "время-место-пространство".
Преодоление от века заложенной в этой триаде конфликтности взаимоотношений - закономерная проблема творчества и сопутствующего ему осмысления устройства застройки на конкретных территориях в городе. Но закономерность в данном случае предполагает естественность в логике как развития содержания и употребления самих понятий, так и бытования городской жизни и культуры.
На протяжении длительного времени мы были лишены необходимости осмысления естественного пребывания во времени, а приучены к иной необходимости - и по сей день, по многим причинам активно реализуемой - различных манипуляций над временем: ускоряем его, либо пытаемся остановить или выразить через понятия совсем иного смыслового круга.
Место - понятие еще более загадочное в нашей истории Новейшего времени. Но, строго говоря, приходится констатировать, что подлинной загадки в этом нет, поскольку нет и полноценного осознания самого понятия "место".
Все приезжавшие в Москву крупные писатели, мыслители будь то в 20-е, 30-е, 60-е годы или в последнее время - как Ж.Деррида (в 1990 г.) и И.Г.Пригожин (в начале 1994 г.) удивленно обращали внимание на полное отсутствие культуры восприятия места, уважения к нему в нашем городе (на взгляд европейского наблюдателя).
Жизнь "без места" в общественном сознании закономерно нашла свое отражение и в языке: приставку "при" мы заместили приставкой "пре". Перестройка - (а применительно к городу и по сей день реконструкция понимается зачастую именно таким образом), а не "пристройка", т.е. накопление со временем городских историко-культурных и архитектурно-художественных ценностей, определяет в основном общественное и, как следствие, профессиональное сознание.
Кстати, когда Нобелевский лауреат Илья Пригожин, уроженец Москвы, давно живущий в Бельгии, куда уехал с родителями в 4-х летнем возрасте, был в Москве, то у меня была возможность показать ему город и очень интересно, что он в сопутствующем разговоре подтвердил соображение о том, что и применительно к его научным интересам и в логике интерстекстуальности город - наиболее емкая и удачная модель для осмысления взаимообщений понятий "порядок" и "хаос" в границах единого или точнее - целостно функционирующего организма, каким и является город. И только определенная интровертность, невыявленность (замкнутость в себе) наук о городе не позволяет полноценно использовать его (город) как модель в иных, собственно гуманитарных построениях.
Бахтинское понятие "хронотоп" получило во всем мире значительный резонанс именно как попытка осмыслить взаимоотношение понятий "время и место". Но и по сей день во многих текстах, где трактуются различные производные, вослед и вокруг этого понятия, оно интерпретируется не как взаимоотношения времени и места, или пребывания времени на данном месте, или приращения нового качества, со временем созревающего, на том или ином месте, а качественно иначе - привычнее - взаимосвязи времени и пространства.
Понятие места как бы замещается в этой конструкции понятием пространства. Именно замещается, вытесняется, преодолевается. Хотя в начальном понимании должно было быть все наоборот: понятие пространства растворяется в содержании индивидуально очерченного места, персонифицируется в нем, обретая имя собственное.
Неестественность восприятия времени закономерно приводит к искусственности проектирования в пространстве. "Овладение пространством", "покорение пространства" и многие другие аномальные по сути, но достаточно последовательно понимаемые в историческом контексте словосочетания - логично дополняют сложившуюся конструкцию взаимоотношений понятий "время-место-пространство".
Опыт диалога с историей здесь без сомнения окажется весьма полезным, впрочем как и внимательный интерес к современному мировому опыту в развитии архитектурного процесса. Именно в развитии - в динамике. И в этом одно из основных обретений в профессиональном сознании московских архитекторов за последние десять лет - умение мыслить не сменой статических картин наложения, напластования временных слоев, а в динамике, слитном движении времени, т.е. именно то, что и становится интертекстуальностью. Но навык осмысливать архитектуру во времени дается с большим трудом.
Добавляет проблем и устоявшееся представление об архитектурном ансамбле как единовременном понятии. Отсюда при реконструкции - новое и старое должно составить "ансамбль", по облику своему как бы одному времени принадлежащий. При этом желательно, чтобы возникло ощущение если и не исторической подлинности, то исторической ценности вновь создаваемого объекта в пространстве данного места. Эффект при этом неизбежно может быть только обратным, так как ставится под сомнение историческая подлинность и девальвируется ценность достоверно исторических фрагментов на данном месте существующих.
Понятие "ансамбль" обретает полноценную работоспособность, когда из только пространственного, формирующего содержание и культурологические смыслы во временной "горизонтали", перерастает в понятие "ансамбль во времени", способное собирать, накапливать нанизываемый с течением времени в пространстве данного места разнообразный исторический опыт.
Истинное изменение в отношении к архитектурно-строительному творчеству, реконструкции застройки и градоосмыслению может произойти только тогда, когда в профессиональном и общественном сознании кристаллизуется новая конструкция взаимоотношения понятий "время-место-пространство".
Возможно ключевая проблема, связанная с этим: разное понимание целостно-ценностных закономерностей применительно к историческому наследию и наследию Новейшего времени. Но подвижность Новейшей истории и всегда непростые взаимоотношения ее с исторической культурой - действительно общее правило и не только для нашего века и нашего города. Всегда существовало свое "новейшее время" и современникам его приходилось решать ту же по постановке задачу: искать основания для диалога между прошлым и настоящим и конструировать "картину миропонимания", способную соотнести Новейшее время с историческим опытом? И город на эти поиски чутко реагировал.
Представления о пространстве, времени и закономерностях их совместного бытования в ХХ веке разительно отличаются от предшествующих.
Да и внутри нашего столетия они значительно меняются. Принадлежащая Бахтину формула-метафора "здесь и теперь", ставшая общим местом для культуры последней четверти века, строго говоря, вобрала в себя исторический опыт конца XIX века - первой трети века нынешнего.
Сегодня, есть основания интерпретировать ее несколько иначе: "Здесь и везде. Теперь и всегда". В таком виде она в большей мере адекватна и реалиям культуры наших дней, и задачам реконструкции исторического города, этим реалиям соответствующим.
Как же искать естественно воспринимаемую при этом взаимосвязь пространства, места и времени?
Наиболее перспективно попытаться сделать это через понятие "автобиография места", поскольку оно обеспечивает главное здесь - непрерывность во времени (а не хронологическую последовательность - что не одно и тоже) Это позволяет восстановить подлинное содержание ключевых понятий: жизнь как движение времени, или, точнее, вместе с этим движением; "связь времен", которая приводит вплотную к проблеме профессионального осмысления бытия во-строительстве и жизни на Месте.
"Сопряжение" - основное для архитектонического мышления понятие восстанавливается при этом в полноценно предъявляемых правах.
И отсюда как следствие: естественность и законоположенность обсуждения проблемы архитектонической культуры и архитектонической ответственности, способных обеспечить органичное взаимоотношение понятий "время-место-пространство" в масштабах, структуре и целостности восприятия города, а также профессиональное взаимоуважение между коллегами - современниками, равно как и внимание к ним в прошлом и будущем. Нелишне заметить, что весьма скоро и непреложно мы и наше время также будет принадлежать Истории, а совершенное - в девяностые годы - культуре исторического города.
Хотелось бы, чтобы История и город эти свершения не отвергли.
* * *
Иллюстрации
1-ый сюжет:
Взгляд на город в уровне крыш
Благодаря эффекту двойственности ощущений, с
одной стороны - ощущаешь себя полностью включенным в городскую среду,
принадлежишь ей, а с другой - уже появляется эффект отстранения, взгляд на
город извне, как бы со стороны, создает наиболее полное представление об
интертекстуальном пространстве.
Сосуществование, достаточно полноценное при этом, понятий "порядок" и "хаос"
в целостности восприятия городской структуры здесь особенно очевидно.
2-ой сюжет: Архитектоника интертекстуальности.
Философия во все времена стремилась найти пространственную универсальную
интерпретацию своих понятий. Форма параболы в равной мере удачно выражала
представления как об открытой Вселенной (по А.Фридману) и эмбрионального
формообразования (по А.Гурвичу), так и развития города (по Н.Ладовскому,
Доксиадису).
Устройство "тела" параболы, максимально полно выявляющее представление об
"универсальном понятийном каркасе" (по И.Канту), адекватно полно передает
авторское свидетельство (патент) того же Н.Ладовского на универсальный
каркас для организации жилища (на рубеже 1930-х годов) и реализованный в
натуре образец (павильон арх. К.Куракава на ЭКСПО-70 в г. Осака).
Архитектоника интертекстуальности, на наш взгляд, в данном случае совмещает
в себе понятия времени, места и пространства в единое целое в образе
проектируемого пространственного универсального каркаса, располагающегося на
определенном месте. Она реализует представления о конкретном, адресном
проектировании, учитывающем и сочетающем закономерности общего и
индивидуального.
Слайд 1. Устройство параболы и интертекстуальности совмещает в единое целое
пространство, время и место.
Слайд 2.
Икона "Собор всех святых" (XVII век) и старинная
японская картина "Игра в Го", восходящая ко времени Хейан, дают
представление об универсальности понятийного каркаса.
Слайд 3. Конкретика места. Образ параболы ассоциируется с традиционным
начертанием "аму".
Слайд 4. Проектируемый понятийный каркас.
Слайд 5.
Устройство интертекстуальности объемлет
представления о времени, пространстве и месте.
3-ий сюжет: Стремление к абсолютному.
Абсолютное - есть единство взаимодействия четырех сторон: субъект и объект,
рациональное и иррациональное. (Этика Фикте. Начало ХХ века).
Стремление к абсолютному, равно как и к достижению совершенства в проектном
творчестве - проявление усилий по формированию той области пространства, в
которой эти стороны должны (могут) взаимодействовать. Его мы и понимаем как
интертекстуальное пространство.
В эпоху Возрождения Флорентийский купол Брунелески - наиболее яркая
реализация стремления к абсолютному в искусстве проектирования, адекватная
представлениям о возможностях строительной культуры своего времени.
На рубеже ХХI века - стремление к совершенству, абсолютному реализуется в
контексте монтажной культуры. Предлагаемый купол - его воплощение - строится
на совмещении диагональных вырезов четырех первоэлементов
объемно-пространственной формы.
Взаимодействие "инь" и "янь", образ которого прочитывается в интерьере
такого купола, выявляет и подчеркивает стремление к пределу
интертекстуального понимания в современном формообразовании.
Слайд 1.
Купол Брунелески и купол, выражающий образ идеи
абсолютного в условиях монтажной культуры на рубеже ХХI века.
Слайд 2.
Взаимоотношения (диалог) порядка и хаоса в
контексте реального города. Интертекстуальный подход призван обеспечить
гармонию их взаимосвязи в единое целое, не превращая
объемно-пространственную композицию в общий художественный ансамбль.
Слайд 3. Принципиальная равноценность всех сторон формообразования при
интертекстуальном подходе. Иерархию художественных и иных ценностей
формирует контекст городской среды, внутри которой пребывает действие
формообразования.
Слайд 4. Интертекстуальность монтажной культуры привносит дополнительные
смыслы в представления о содержании целого.
Слайд 5. Участие человека в интертекстуальном общении добавляет
объемно-пространственной композиции и неизобразительные смыслы. В интерьере
в процессе движения в теле купола прочитывается образ "инь" и "янь".
Эти две работы мы представляем на конкурс в Осака, о котором я упоминал, и
они продолжают участвовать в конкурсе. Но я думаю, что для нас само участие
в нем методически было интересно, независимо от результата, так как важно
было предъявить именно проектные возможности интертекстуального подхода, так
как его понимаем мы с коллегами, при решении задачи, сформулированной во вне
и совсем в другом содержательном контексте.
Сюжет 4: 18-го мая в Милане в помещении Триенале должна открыться выставка
"Архитектор К.С.Мельников и застройка Москвы 1920-х - 30-х годов". Она
подготовлена в рамках Международного проекта, в котором принимают участие 4
архитектурные школы из Милана, Дельфта, Штуттгарда, где эту работу
возглавляет проф. Шмидт и Московского архитектурного института.
Мы в МАРХИ, в частности, подготовили к выставке 8 градостроительных макетов,
в которых как нереализованные проекты, так и постройки Мельникова даны в
градостроительном контексте 1920-х - 30-х годов.
Соотнесение их с тем временем, при том, что осмысление принадлежит нашим
дням создает удачные условия для интертекстуального анализа. По этой причине
мы должны были сделать историко-архитектурные и градостроительные "срезы" на
состояние, предшествующее проекту, на время проектирования и на сегодня.
Там где это необходимо мы сделали и другие временные срезы, но нет
необходимости показывать их здесь. Доклад и так получается достаточно
длинным, но он близится к концу.
Слайды 1-6
- Конкурс 1922-23 гг. на Дворец Труда в Москве.
Слайды 7-10
Конкурсный проект К.Мельникова показательных
жилых домов для рабочих в районе Б.Серпуховской улицы и Щиповских переулков
в Москве, 1927 г.
Слайды 11-12.
Проект реконструкции Арбатской площади
К.С.Мельникова.
И наконец, пятый сюжет: буквально два примера проектной реализации
возможностей интертекстуального подхода к архитектурно-градостроительному
осмыслению конкретных, "адресных" территорий в городе.
- Слайды по реконструкции строительной выставки на Фрунзенской набережной в Москве.
- Слайды по реконструкции территории, прилегающей
к стадиону "Красная Пресня" в центре Москвы.
 |
 |
 |