|
Ульрих
Конрадс
|
Это
уже почти не
только
предположение:
Свободный
архитектор
выступает
как
вымирающий
вид среди
старательных
строителей.
Одкако, это горе вопрос обучения? Архитектурные школы могут ли противостоять ему? Было ли бы сопротивление против порабочения архитектора ”с самого начала” возможным? В виде обширного всеевропейского пожара? Путем подготовки архитекторов, переменяемой по ее структуре? Это точно то, что мне кажется неотложным и целесообразным в этот – пусть скажем европейский – момент перелома. Наверное, в настоящее время еще утопически считать, хоть лишь один из наших институтов обучения, ориентированных на больших успехов и функциональную дельность, поставил бы сам себе требование, предлложить будущим студентам-архитекторам два семестра предварительного обучения. Именно это моя идея и убеждение: в настоящее время глубокое архитектурное обучение требует по крайней мере однолетней подготовки. Чтобы исключить всякую путаницу, рекомендую назвать такую подготовку ни «предварительным курсом», ни «предварительным учением». Мое предложение скорее касается БАЗИСНОГО УЧЕНИЯ. На такой основе архитектурное учение сегодня будет осмысленным и перспективным, каким бы оно ни было в частности и по своей вескости. Я надеюсь, что оно смогло бы вернуть архитекторам как внутреннюю, так и политическую силу, которая сейчас кажется траченной. Оно приносит прирост компетенции, вне всего строительства и сверх строительства. Ведь студент испытывал в течение двух или трех семестров, что обозначает детство, в чем нуждается маленький человек в своем маленьком еще изучаемом мире. Студент научился объективировать то, что он только что испытывал или чего он недосчитывался как подрастающий молодой человек. Ему сообщили непосредственно, в какой мере так называемая трудовая жизнь утомляет взрослого, женщину, мужчину в соответственно особом виде. Студент хоть краткое время попытался продавать полисы малых страхований жизни в городских районах с более 20 процентов безработных . В течение нескольких недель он бывал среди тяжелобольных, две недели посещал умирающих в домах для больных со все усиливающимися мучительными болезнями, так как невозможно передавать бытие больным и продолжительное умирание в никаком другом масштабе, чем в масштабе действительности, в никаком переводе. Короче говоря, первый год обучения приводил будущего студента архитектуры в чрезвычайные напряжения: нужно было испытывать, узнавать и понимать виды исполнения жизни, жизненные условия, состояния жизни, цели жизни, установить правильные соотношения между ними, отнести их к предметному миру, для того чтобы позже, при архитектурном проектировании опознание имело свой смысл и соответствовало действительности. В течение одного года начинающий ничего не избежал.Конечно, можно разделить такое базисное учение на давно известные предметы: антропологию, психологию, физиологию; медицину, педагогику, языковедение, биологию, экологию, гигиену. Но сейчас мне нужно еще добавить философию, чтобы не понять меня превратно. Я имею в виду именно не ”предметы”, но их содержания, фокусированные на виды жилья, труда, отдыха, свободы, как можно точнее и яснее, не фиксируя этим живое. Таким образом можно было бы демонстрировать и испытывать по крайней мере ”непрерывность в перемене": Это – мы, так мы живем; сегодня, и если можно уже предвидеть, сразу завтра. Из этого вытекает совсем другой вопрос к последующему учению строительству чем тот, в каком же стиле нужно строить. Первый,
первичный
вопрос
такой: Если
следуют
моим
соображениям,
уже при этих
первых
осторожных
попытках
рассмотрения
темы
становится
достаточно
ясным, что
архитектурное
учение с
самого
начала
продвигается
на
политическую
территорию
и, наверняка,
будет
вызывать
реакцию
органов
государственного
надзора. Разве
странно
ожидать, что
по крайней
мере
архитектор
и
градостроитель
знают, чем и
как и где и в
какой
момент они
приводят
других
людей в
страх? Наряду с
другой
темой,
которую мне
хотелось бы
назвать по Erving
Goffman Поведением
в
социальных
ситуациях. Уже
более
четверти
века тому
назад, в 1971 г.
опубликовано,
давно
распродано
и забыто.
Тогда
предварительное
обучение, за
которое я
здесь
высказываюсь,
уже –
буквально –
лежало на
улице! Во всяком
случае
БАЗИСНОЕ
УЧЕНИЕ
обозначает
вызов для
преподавателей.
Ведь им не
вручают ни
учебных
предметов,
ни учебных
планов. В
лучшем
случае есть
описания
того, что
следовало
бы учить;
также есть
постановка
цели. Однако,
нельзя
принимать
их за
классовые
цели. Это было несколько иллюстраций по делу. Надеюсь, что смог наглядно показать, что БАЗИСНОЕ УЧЕНИЕ должно было бы передавать по своим центральным линиям, своими переплетениями содержания. Но это еще не все, что нужно делать начинающими. Наряду со сказанным есть еще два важных поучения: с одной стороны поучение об основных чертах истории культуры, что различается от преподавания истории искусства и архитектуры, которая может оставаться в рамках собственной учебы строительства; а с другой стороны, между тем ”интеллигентность руки” должно найти опоры, нужно обучение способностей изображения, от набросков до автоматизированного проектирования (CAD), а также постоянная тренировка чувствительности против материалов, поверхностей и цветов . Именно это различает архитектора от всех остальных профессий, занимающимися благотворительностью наших общностей, как государственной, так и коммунальной, или вообще социальным корпусом: что он фактически работает для телесности социального, для корпусов общества, и делая это, вмешивается в эту телесность, формируя и оформляя ее.Интересным при этом является, что такие оформляющие вмешательства путем обновления, преобразования, увеличения сооружений или вследствие городского планирования, городского развития, регионального планирования одновременно также являются переводами коллективных ожиданий и желаний, часто трудно обнаруживаемых, потому что живость и хилость, не стойкое самопонимание и прихварывающее перебивание показываются в поведениях, которые подобны так называемому рыночному поведению и могут уверить в том, что при этом речь идет о рынках. Однако, эти рынки архитектуры и городского планирования представляют собой только мнимые рынки. Они не вытекают из задания, но делаются, устраиваются. Вопрос: По велению рекламы? Реклама ставит ли цели существования? Но это только между прочим. Это наша постепенно уже закоренелая, ушедшая в себя, ”конформная с рынком” ситуация. Ироническим вопросом: Если все – искусство, как утверждают многие дилетанты, но также и некоторые опытные деятели искусства, почему тогда не все и – рынок? В таком
положении
можно
скорее
спросить,
что имеется
в виду, если
говорим о ”ситуации”,
а тогда и то: Осязание, чувствительность кожи можно развивать и по-другому; может быть упражняют шрифт для слепых и делают все возможные опыты, в каких обстоятельствах, в каком свете, из какого расстояния поверхность оказывается гладкой, гибкой, грязной, порванной, шелковистой, как кора, прыщеватой, паршивой, пористой. Питает ли опыт руки опыт глаза? Когда глаз уверен, что не заблуждается, не спрашивая руку? Как вы видите, это осколки предварительной подготовки, как они мне достаются. Как,
например, и
следующее:
нужно все
снова
понимать,
что чистое
вещество
никогда не
существует
естественно,
но только в
качестве
препарата.
Вещества
имеются. И
они
существуют
такими, как и
есть, в таком
или ином
виде. Так мы
обнаруживаем
их, делаем
что-нибудь
из них или
ними. Очищая,
изолируя,
перегоняя
их, так
сказать, мы
производим
абстракции
веществ,
приносим их
к понятию,
что
является
первой
степени
виртуальности
и в таком
виде в
сущности не
бывает в
реальности.
Следовательно
мрамор был
бы
веществом, а
известь его
чистым
понятием. Наконец
будущий
архитектор
должен научится
видеть. А
это он
делает
лучше всего,
если он
непрерывно
пытается
сказать, что
он видит, то
есть путем
описания,
сообщения. Я
считаю, что
нет другого
средства,
чтобы
противостоять
процессу
прогрессирующей
неграмотности,
связанному
с
оцифровкой. Больше я не хотел бы остановиться на намеках о возможном содержании базисного учения. Вашей фантазии будет легко продолжить плести эти нитки, завязывать сеть жизненных связей плотнее. ОБУЧЕНИЕ не было бы таким, если бы не было заключительного экзамена, так сказать в виде переходного экзамена к архитектуре, чтобы установить, как далеко пошли. Представляю себе такой экзамен как диспут между студентами в рамках маленькой группы, наскоро собранной их преподавателями. Тема стихийно обсуждается. Диспут может быть похожим на заслушивание. Отметок нет. Базисное обучение завершается приемом студентов в собственную учебу архитектуры. Сейчас пора
спрашивать:
Кто учит? А
где? Какими
средствами?
А откуда,
прошу вас,
взять время? Кто возвращается оттуда, будет знать более подробно, каких знаний и способностей ему еще нужно добиваться в течение остающихся семестров на старших курсах. Какие преподаватели нужны БАЗИСНОМУ УЧЕНИЮ? Наверняка, нет дальнейших профессоров на постоянных должностях. Базисному учению нужны городские индейцы средней конституции и с любопытным сердцем. Сегодня они торчат между всеми возможными стульями; при определенной ловкости должно было бы удасться выманивать их. Социальные работники, учителя, преподаватели, врачи, адвокаты, исследователи истории города, журналисты и т.п. – женского и мужского полов. Задание таких людей состоит в том, чтобы они как опытные и постоянно ищущие привели учащихся в начале их учебы в ситуации, в которых те сами могут искать и накопить опыт. Ведь мы знаем, как дело обстоит с опытом: Только некоторый является переводным, переносным; большинство опыта приходится накопить сам себе и одним, так как цель учебы – это накопление опыта, сначала, а именно продолжительного вида, для того чтобы они нашли плодотворную почву позже в учебе архитектуры. Так называемые мной городские индейцы и, пожалуй, даже земельные индейцы как посредники, трассологи, расследователи сами должны задавать себе и своим студенческим участникам и попутчикам объем программы и ход ее выполнения. Это требует ядернообразной организации или самокоординирования, для чего следует и даже надо было бы признать вирулентную групповую динамику. Для этого преподаватели имеют маленькое помещение в вузе, в котором занята умная, ловкая секретарша с тремя телефонами, доступом к Интернету и собственными запоминающими устройствами. В течение базисного учения студенты почти не будут входить в более или менее священные залы своей альмы-матера. Мать распределяет свои дары вне; скажем, во временно незанятых квартирах, непользованных школьных помещениях, столовых служащих, хранилищах, задних комнатах трактиров, короче говоря – на месте, на местах. Несколько лет назад был жаркий спор об университете-метро: не или только временно пользующиеся или не использованные сооружения и помещения, расположенные на линиях общественного городского или приговодного транспорта, как места бродящего обучения. Эту идею можно было бы возродить в эпоху внутригородских залежных зон и незанятых сооружений. Можно было
бы
выдумывать
еще многое. Но как
обычно
бывает,
успех
новшества,
новой точки
зрения,
новой
методики
может
показываться
только
тогда, если
они
предпринимаются.
От ничего
ничто не
бывает. Videant consules! |
|