аннотации:

Факультеты являются частью университетских политических структур власти. Их локализация на кампусе и их архитектурная кодировка являются результатом дискурсивных практик, которыми принимаются решения о их соответствующей новизне или альтерации. Современная научная культура в Германии занята динамизированным конструктивным процессом, в результате которого возникают йерархические оппозиции непревосходных превосходств. Эти ускоренные процессы показываются также в соответственных университетских местах. Автор статьи в дальнейшем представляет пространственный диспозитив (непревосходного) Факультета гуманитарных наук Кёльнского университета, который доказывает альтерацию уже многими переименованиями: как педагогическая академия в 1950ые годы, Педагогический институт с 1965 г., Педагогический факультет с 1980ых годов и Факультетом гуманитарных наук с 2006 г.
Автор представляет тезис, что архитектура демонтируется до простого сложения контейнерных помещений, если ее пользователи больше не могут участвовать действующими лицами в приписывающих представлениях своего дома. Если факультет маргинализируется министерством и университетским руководством и держится в постоянном растре материальных необходимостей, то находится в опасности не только строительная субстанция в качестве физического внешнего дома, но это также связано с разрушением внутреннего дома университетской культуры. Работа над культурным и социальным телом больше не проводится. Вместе с тем исчезают процессы идентификации, которые вообще только конструируются действиями на и в архитектурном материале в качестве физической и социальной действительности. Пространственные образования островов, эскапизмы, убежища или гомогенизации приводят эти детерриториализации секвенциально к исключению, геттоизации и заброшенности научной культуры.

Статья на немецком языке

Интерпретация знаков и комплексов знаков – это основная задача примененной семиотики. В науке архитектуры это в особенности связь формы, функции и значения сооружения, "разборчивость" и „коммуникативная способность“ которого должна показаться интерпретацией. При этом, как правило, обрабатываются следующие постановки вопросов:
Какие знаки и комплексы знаков встречаются в сооружении, что они значат, и к каким "полям дискурса" они принадлежат?
Какие "коды" можно идентифицировать, в какой комбинации или смеси они появляются, и что они обозначают?
Можно ли интерпретировать отдельные знаки и "коды" как „культурные символы“, относить их к специальной "среде символов" (Кристиан Норберг-Шульц) и интегрировать их в общую интерпретацию?
На примере черного „Кубика“ Грегора Шнайдера в Гамбурге в 2007 г. демонстрируются эти подходы интерпретации. При этом оказывается, что прежде всего, диалектическая смесь и проникновение сакральных, эстетических и ежедневных знаков и кодов превращают это временное сооружение в символ современного мультикультурного дискурса.

Статья на немецком языке

Статья на английском языке

Как архитектуру – которая сама представляет интерпретацию – можно подумать также ее интерпретацию только с трудом без тела: Своими движениями мы производим отношение к своей окрестности (Алькемайер, 2003 г.) и присоединяем „структуры социального порядка [...] путем перемещений и движений тела“ (Бурдьё, 1991 г.).
Чтобы получить более подробное разъяснение по поводу процесса интерпретации архитектуры, авторы статьи пытаются найти ответ на вопрос, как можно описать отношение между человеческими движениями и нашей построенной окружающей средой. Авторы представляют тезис, что (оформленное) архитектурное пространство и движения наших тел – по отношению к их форме – оказывают взаимное воздействие.
Этому обратному отношению всегда приписано также социальное значение. Социальные порядки и структуры вписываются в архитектуру и движения и выражаются в них. Эти социальные порядки и приписывания – так же как архитектура – подчинены процессам изменения тем, что они интерпретируются снова и снова нашими движениями.

Статья на немецком языке

„Человеческий масштаб“ с давних пор является одной из основных предпосылок гуманистического понимания архитектуры, предпочитающего для своего оправдания переданное Витрувием антропоморфное обоснование пропорций колонны. Однако, одна из археологий контекстов, освобожденная от общепринятых обязанных матрицы Витрувия анахронизмов, в которых человеческая фигура находила применение в архитектурной функции, показывает антропоморфные выводы римского теоретика по аналогии как подчинения post factum (после совершенного действия). Хождение через лабиринт интерпретаций, а также литературной передачи и существующего материального состава показывает в доказуемых случаях из архаичного и классического времени, в которых человеческая фигура применялась не в абстрагированной форме колонны, но в фигуральном изображении в архитектурном плане, что передача человеческого масштаба на архитектуру образовала ни в коем случае мотив соответствующей практики. Исследования скорее встречают горизонт древних мифов, которые повествовали о борьбах хтонических и небесных сил за господстве над миром и человеком и предоставлили основу разнообразия действий культа и ритуалов, которые оказываются самыми важными производящими форму факторами архитектуры как ее сосуд и фон.

Статья на немецком языке

Исследование Хуана Пабло Бонта „Об интерпретации архитектуры“ описало процесс канонизации значения архитектуры по существу с точки зрения твердого отделения между существующими конструктивными фактами и дополнительным языковым приписыванием значения критикой. Незначительное внимание уделилось архитекторам. Это удивительно, так как они являются теми, которые в практическом действии компетентны преимущественно в превращении представлений и значений в сооружения.
Этот многослойный процесс перевода из назначения значения и практического действия, т. е. проектирования, представляется на примере сегодня едва замеченной темы строительной истории: первого антропософического поколения архитекторов после Рудольфа Штайнера. В относительно тесно ограниченных рамках толкования и действия был создан (канонический) язык форм на частично несовместимой языковой и графической основе дела Рудольфа Штайнера в рассмотрении ежедневных требований заказчиков, законов, необходимостей земельных участков; в отличие от строений Штайнера, сегодня может считать этот язык форм совершенно как единство.

Статья на немецком языке

При интерпретации исторической архитектуры, которая получает свои аргументы из истории планирования и из строительной истории, из сравнивающего анализа строительства и, кроме того, в ХХ веке из комментирующих самоудостоверений архитекторов, организация движений и пространственная последовательность только редко используются как источники для понимания строений. Основной фокус в основном лежит на фасаде и на отдельных, в архитектурном плане разделенных внутренних пространствах. На примере Штутгартского главного вокзала, построенного в 1914-1928 гг. Паулом Бонатцом и Фридрихом Евгением Шолером, примерно анализируются организация движений и инсценировка пространств как последовательность пространств. Здесь показывается лейтмотивное контрастирование мер человека и увеличенных мер, которое своим эффектным напряжением представляет экспрессионистский момент оформления. Одновременно строительство отличается функциональной организацией движений, учитывающей пространственные потребности путешественников. То, что Бонатц и Шолер в этом отношении получили важные импульсы экспертизой опытного тайного советника из Берлина, однако, часто игнорируется в архитектурной историографии ХХ века, фиксированной на деятелях искусства.

Статья на немецком языке

На основе своих научных исследований автор статьи образцово показывает интерпретацию „Органической архитектуры“, исходя из анализа сочинений, проектов и строений Хуго Хэринга, Эриха Мендельзона, Ганса Шаруна и Алвара Аалто. Так как их позиции базируются соответственно на теоретическом фундаменте различной интерпретации природы, их проекты в свою очередь представляют результирующие из этого специфические интерпретации строительного проекта и следующие за ними письменные интерпретации реализованных произведений образовали не только в целом комплексные „параметры“, прежде всего, поставилось требование интерпретации также в качестве критической ревизии.

Статья на немецком языке

В этой статьи речь идет о настойчивом наблюдении и точном описывании архитектуры: вилла Мюллера в Праге, построенная по проекту архитектора Адольфа Лооса как предмет восприятия и конкретного переживания. На переднем плане стоит та цель архитектуры оформлять комплексные ситуации, в которых участвующие лица сами участвуют в игре. Эти ситуации нельзя понимать через датируемые факты или исчислимые и измеримые качества построенного, но только через испытанные на месте взаимодействия пространстве и сооружения с конкретным действием и реальным движением. Так как, однако, специальная связь целей частного интереса суживала бы восприятие и закрло бы многое, автор здесь предпочитывает очень общие связи действия: прибытие, вхождение, поднимание, циркулирование, садиться, выглядывание и так далее. Даже если архитектура, как правило, испытывается попутно, можно обнаруживать и описывать принципы действия архитектурных средств только заостренным восприятием на всех уровнях чувств. Иногда языковое выражение для этого требует легко утрированных формулировок.

Статья на немецком языке

Автор статьи противопоставляет два различных реальности виллы Тугендхат Миса ван дер Роэ: с одной стороны эта вилла как канон современной архитектуры, а с другой стороны эта вилла как место происшествия различных проживших автобиографий. Автор исследует, в какой мере эти реальности соответствуют друг другу, дополняют себя и противоречат друг другу.
В рамках этого исследования преследуются три цели: сначала противопоставлением возникновения канона виллы Тугендхат в европейском, а также в американском контексте исследуется процесс образования канона и показываются те элементы, которые обосновывают канон. Затем автор показывает, что канон преимущественно обосновался фотографиями, а не самим домом; жизнь семьи Тугендхат, а также бурная история дома после 1938 г. не имели влияния на канон. Наконец разъясняется роль критика архитектуры относительно параллельно существующих реальностей одного и того же здания.

Статья на английском языке

В 1960ые годы Сьюзен Зонтаг привлекла всеобщее внимание своим сочинением ‚Against Interpretation‘, в котором она энергично выступила против позиции, которая по ее мнению лишила произведениям искусства их живость и вместе с тем их способность трогать. При этом она имела в виду, прежде всего, литературную критику, но также и критику образовательного искусства, которые она рассмотрела как инструмент перевода противоречивых и прежде всего чувственных произведений в метатекст, который сводил произведения искусства до понимаемого содержания. Она настаивала на другом обращении с произведениями искусства, на неком симпатетическом описании вместо перевода в понимаемые содержания.
Если думаем о том, какую роль могла бы играть интерпретация архитектуры, то замечаем, что также здесь есть именно те критики архитектуры, которые интерпретируют сооружение как носитель значения – например, Коттбусскую библиотеку в качестве символа нового медиального века, одетого в апплицированные на стекле алфавиты заканчивающейся эры книгопечатания. Дополнительно критика архитектуры в общем использует две перспективы, которые нужно было бы относить скорее описанию, требованному Зонтаг: объяснение положения и формальной структуры здания, то есть, структурное описание, и точка зрения тех, которые используют здание.
Автор статьи ни в коем случаем не хочет критиковать критику архитектуры, но она занимается вопросом, какое значение имеют три упомянутых вида "интерпретировать" здание при проектировании, и что при этом подразумевается соответственно под "интерпретацией". При помощи примеров она хочет подтвердить тезис, что символическая интерпретация только очень ограничено справляется со зданием; однако, описание / интерпретация архитектуры, ‚как она является‘ и как она используется и испытывается, позволяет узнавать, что отличает ‚хорошую‘ архутектуру от ‚плохой‘ архитектуры. При этом виде интерпретации речь идет не о ‚теоретической‘, но о ‚практической‘ способности, которая является существенной как для проекта, так для критики.

Статья на немецком языке

Посредством анализа текстов и дискурсов автор статьи занимается восприятием и интерпретацией конкретного качества помещения Барселонского павильона после его реконструкции в 1986 году. При этом подчеркиваются два аспекта: с одной стороны, значение возможности конкретного испытания пространства для восприятия, с другой стороны, понимание интерпретации как непрерывно изменяющий дискурсивный процесс.
Реконструкция Барселонского павильона привела к дифференциации и расширению раньше определенной интерпретации. На место описания ‚текущий‘ вступает изобилие характеристик, общность которых можно найти на метауровне. Обсужденные позиции описывают пространство по аналогии с различными агрегатными состояниями жидкостей: твердо, жидко, газообразно. При этом эти предположительно противоречивые интерпретации могут пониматься как выражение постоянно изменяющего восприятия того же средства, как собственные метаморфозы восприятия и интерпретации. Они могут привести нас к пониманию интерпретации, которое не дальше заинтересовано в окончательном определении, но в диалоге различных, изменяющихся возможностей интерпретации пространства.

Статья на немецком языке

Прения о качестве возникших в 1960ые и 1970ые годы строений все еще относительно мало дифференцированы. Архитектура в крупных масштабах и часто серийное изготовление только с трудом раскрывается чисто изобразительным анализам. Для понимания „строений годов бума“ и дляобращения с ними кажутся необходимыми другие критерии оценки чем для зданий более ранних десятилетий – ведь их историческое значение состоит именно также в ‚феномене массы’, а архитектуно-историческое значение частично в ориентации процесса самих архитектурных концепций.
Знание стратегий оптимизации процесса строительства, существенно влияющих планирование и конструкцию, кажется основным для любой интерпретации строений, возникших в 1960ые и 1970ые годы. Автор статьи представляет различные архитектурные концепции и теории планирования и оценивает их значение по-новому по сегодняшнему уровню знаний.

Статья на немецком языке

В статье описывается несколько неортодоксальный образ ознакомления с архитектурой путем разрезания. Этот процесс в основном должен пониматься как альтернативную возможность приближаться к зданию. При этом автор концентрируется на художественном процессе творчества Гордона Матта-Кларке, причем рабочий материал последнего, который состоит из покинутой архитектуры, играет знаменитую роль. Автор исследует возникновение одного из его самых известных произведений, Splitting (расщепление), от первых абстрактных предварительных чертежей, через идею, до момента последнего действительного исполнения. Автор показывает, какие особенные интересы привели Матта-Кларка к Splitting, и какой опыт и соответственно какие особенные способы восприятия были предпосылкой для генерации идеи разрезать дом. При этом достижение Матта-Кларка – это осуществление особенно тесного контакта с домом. Разрез освобождает внутренние, невидимые напряжения в доме, которые были восприняты Матта-Кларком неосознанно.

Статья на немецком языке

Эта статья рекомендует рефлексию представления других модернизмов, которая получает все большую приемлемость в современной теории архитектуры. В центре нашего теоретического и эмпирического анализа стоит творчество итальянско-бразильской женщины-архитектора Лины Бо Барди, в частности, два дома, которые она проектировала в 1950ые годы. Гипотеза, которая образовывает основу это статьи, является установлением, что отделение центральных и маргинальных областей архитектурных произведений является проблематичной структурой, чтобы анализировать модернизм во всем мире. Представление других модернизмов в сущности имплицирует лимитацию понятия критического регионализма. Так как Лина Бо Барди работала как в Италии, так и в Бразилии, она эстетическими объединениями и гибридными практиками не обращала внимания на это иерархическое разделение. Этот взаимный обмен и влияние между различными реальностями представляет скорее нюансированное отношение, причем инобытие рассматривается как внутреннее, а не только внешнее условие художественных и культурных форм проявления.

Статья на английском языке

Автор этой статьи сомневается в широко распространенном обычае ценить тесную связь с местом и материальность термы Петера Цумтора в Вальсе; вместо того она спрашивает:
Возможно ли, что оцениваются не специфическое место и материальность термы, но эффект места и эффект тактильной материальности?
Возможно ли, что не сама терма, но фотографический эффект термы, фотогеничность термы является предметом критик?
Автор хотела бы показать, что позицинирование термы Петера Цумтора в дискурсивном контексте с произведениями Миса ван ден Роэ, Роланда Бартеса, Вальтера Беньямина, Робина Эванса и Генриха Вёльфлина обнаруживает аффиность термы с фотографией и ее принципы действия на визуальном уровне. Терма служит примером случая, чтобы идентифицировать эффекты фотографии, в частности, фотогеничность архитектуры.

Статья на английском языке

Авангард архитектуры постепенно похожа на тайный союз. Тот, кто хочет связываться с ней, очевидно, нуждается, в знаниях философии, математики и естественных наук – и в определенном воодушевлении для применения прогрессивного программного обеспечения. Выигрывает ли архитектура вследствие этого, остается открытым. Ввиду этих герменевтических выводов много комментариев только доброжелательно парафразирует сентенции, которые им передают архитекторы. Ян Пипер, профессор строительной истории и охраны исторических памятников в Рейнско-Вестфальском техническом университете Аахена (RWTH), называет предпосылки своей критики случайности форм и систематически дискутирует сенсационный музей Даймлера-Бенца. И смотри, нет уже былой прелести!

Статья на немецком языке

На основе определенного Кантом эстетического рассудка автор статьи хочет показать, что рассмотрение и испытание эстетических предметов, как например, строений, из перспективы эстетического суждения всегда и неизбежно заканчивается основной рефлексией смысла. В этой рефлексии спрашивается о возможном положительном отношении отдельного предмета к объективно-природному смысловому целому. В соответствии с Кантом мы принуждены отражать это смысловое целое в эстетическом суждении, так как оно описывает структуру той самой формы познания, а не обсуждаемое познание в себе, чем таким образом любая интерпретация архитектуры была бы поставлена под априори рефлексии смысла. Однако, это сегодня включает в себя значительный потенциал нарушений, кажется, так как, очевидно, именно это смыслово связанное целое для современного мышления и вместе с тем также для современного строительства только обозначают лишь кое-что проблематичное.
Обозначает ли это тогда, что все эстетические суждения о современной архитектуре настоящего времени должны были бы разбиваться о положительное смысловое отношение, и только не-смысловой мир показывается развитым в нем? Посредством примера настоящего времени, посольства Нидерландов ОМА / Рема Колхаса в Берлине, показывается, что характер не-смыслового действительно является существенной составной частью мейнстрима архитектуры настоящего времени, что эстетически очевидно в повторении принципа абстрактного строительства Классического Модерна; таким образом можно было бы объяснить скорее отрицательные суждения не-архитекторов о такой современной архитектуре, которая представляется по эстетическому принципу абстракции; ведь, испытание не-смысловой действительности является тождественным с исключением собственной умственной сущности из этой действительности, так как именно это умственное субъекта, всегда ищет смысл и соответственно совпадение субъективных идей по смыслу с действительностью. Однако, вопрос совместимости понятия свободы (субъекта) и понятия природы (действительности), обязательное для человека решение которого Кант принял возможным только в эстетическом испытании без понятий, конкретно в испытании момента красоты природы, чем он лишил остроты современные апории чисто понятийного познания, к которому мы, тем не менее, привязаны до сегодняшнего дня с результатом именно мнимой смысловой апории современности.
В заключение автор указазывает на то, что положительно возможный вывод объективно-природгого смыслового целого в момент красоты может быть исходным пунктом как спрашивающей о смысле критической интерпретации архитектуры, так и возможного, определенного смыслом строительства, чем получилась бы перспектива предоставления приюта спрашивающему о смысле человеку.

Статья на немецком языке

В этой статье исследуются пределы в интерпретации архитектуры, в частности, относительно горизонта. Два павильона, недавно построенных Дейвидом Аджайе, формируют это обсуждение. Один из павильонов был проектирован Аджайе, чтобы принимать инсталляцию your dark horizon (твой темный горизонт), которая сооружалась Олафуром Элиассоном на острове Венецианской лагуны как часть биеннале 2006 г. Другой павильон базируется на плане, который Аджайе осуществлил недавно, чтобы придавать горизонту между небом и Тивериадским озером особенное выражение. Оба произведения имеют интересные общности с ‚горизонтом тоски’, который Ле Корбюзье создал в своих последних проектах, в частности, с надгробным камнем для себя и своей жены в Рокбрюне, где он обращенным к морю размещением включил горизонт Средиземного моря в оформление.
Другие аспекты темы горизонта поднимают дальнейшие вопросы. Сравнениием этих примеров автор набрасывает некоторые из основных вопросов относительно планов имманентности, трансцендентности и мощности архитектурных объектов, которые вызывают эти границы. Чутким изображением ландшафта и горизонта Каспар Давид Фридрих в своей картине „Монах на море“ (1809-1810 гг.) переплетает художественные, культурные, экономические, политические и религиозные влияния сложным образом. Таким образом он стоит в исходном пункте обсуждения, так как это произведение выражает рассмотрение сублимого (чуткого) Эдмунда Бёрка из XVIII столетия и следующее из этого согласие с тезисом Иммануэля Канта в этой специальности как часть его „Критики рассудка“ (1790 г.).

Статья на английском языке

Составлением списка находящихся под угрозой вымирания разновидностей силы глобализации окружающей среды в последние десятилетия достигли значительно более высокой чувствительности по отношению к дикой местности.
Тем не менее, понимание нашего места в мире при создании нашего построенного мира зависит от новой оценки нашего отношения к дикой местности. Генетическая архитектура – выражение, которое используется с середины 1990ых годов – могло бы обозначать такой отказ от точно фокусированных на человека предубеждений. Она содержит определенную чувствительность дизайна, вдохновенную развитием органических систем, и имеет много общего с эволюционными, прогрессирующими, морфогенными и космогенными подходами в оформлении, а также с биоконструктивизмом, бионикой или биоморфизмом. Возникновение этой стратегии является, в частности, среди более молодого поколения архитекторов, как например, группы 3deluxe group, Херо-Арно (Herault-Arnod) и других, спекулятивной основой этой статьи и занимается вопросом Генетической архитектуры относительно понимания и интеграции дикой местности как культурной цели.

Статья на английском языке

Гессенский музей страны в г. Дармштадте санируется. Это качается также „Блока Бойса“, собственноручно созданного художником в период 1967-1970 гг. Для дальнейшего консерваторского обращения с „Блоком Бойса“ нужно выяснять, что относится к произведению, а что относится к архитектурной оболочке. Автор статьи показывает, что отдельные предложения решения объясняют понятие архитектуры Бойса очень по-разному. Что имеется в виду с архитектурными рамками произведения? Является ли это оболочка или музей как строительный организм и соответственно как учреждение? Обращение с произведением меняется, если окружение интерпретируется как пространство восприятия, как пространство действия или как пространство мышления.
Проблема объектности и событности обща архитектуре и искусству действия. Художественное действие Бойса является особенной формой использования архитектуры, превращающей реальное пространство в художественное пространство. Пространственно-временное соединение музея с произведением в качестве события оказывается провокацией, мешающей самопониманию музея.

Статья на немецком языке

Ориентированная на применение эстетическая рациональность может выяснить, как можно интерпретировать архитектуру декодируя, и как архитектура открывает содержание восприятия ее самой, осваивающее уровни рассмотрения, которые не доступны путем обыкновенного повседневного рассмотрения.
Для иллюстрации используется арт-проект Мертвый дом Ур Грегора Шнайдера, который своими разрезанными помещениями воплощает архитектуру в крайнем смысле и особенно отчетливо демонстрирует практику восприятия. Относительно этого для эстетического интерпретирования архитектуры иллюстрируя объясняются эстетическая практика восприятия Мартина Зельса в первой части, а во второй части подход складки Жилья Делёза.

Статья на немецком языке

Поставленный в данном номере журнала „Воздушный замок” вопрос об интерпретации архитектуры касается обстоятельства, что можно представлять мир различными средствами: интерпретация – это сожержащее значения и интерпретации представление субъективной точки зрения, которая более или менее объективируема или приемлема строгой аргументацией.
Обычно интерпретация пользуется языком. Благодаря многовековому философскому и литературному усовершенствованию его средств он представляет самый точный инструментарий представления, что находится в распоряжении. Человек думает языком, с детства он учится выражаться языком, и система мира человека развивается как конструкция значений, тесно связано с (умственными) возможностями, которые она предлагает ему. Однако, язык не является всем, и не все можно схватывать языком.
Напротив, автор хотел бы представлять некоторые соображения по фильму в качестве формы визуальной интерпретации: В фильме Robinson in Space (Великобритания, 1997 г.) британский создатель фильма и архитектор Патрик Кайллер занимается современным ландшафтом Англии. Временным и географическим сгущением фильм очевидно показывает, что по различным причинам часто не замечается в реальной топографии.

Статья на немецком языке

Редакция журнала сохраняет за собой все права, включая права на перевод и фотомеханическое воспроизведение. Перепечатка частичного материала с указанием источников:
Wolkenkuckucksheim - Cloud-Cuckoo-Land - Воздушный замок <http://www.cloud-cuckoo.net>
разрешается только с согласия редакции.